| |||
| Из книги ПРЕЗИДЕНТСКИЙ МАРАФОН |
| Бориса Ельцина |
| ================ |
|
В начале лета Москва, как обычно, замирает. Пустеют
улицы. Как-то обыденней и скучней становятся голоса ведущих теленовостей. Дума разъезжается на каникулы. Многие вывозят детей за город, да и сами живут в основ- ном на даче, пользуясь редкими хорошими солнечными дня- ми. Элита тоже начинает жить тихой садово-дачной жизнью, стараясь скорей удрать из душной столицы. Это — всего лишь настроение. Но настроение, бывает, очень многое определяет в обществе. Начало лета 1999-го тоже не стало исключением из это- гo правила. Было видно невооруженным глазом, как народ тал от политики. Не прекращавшийся с сентября по май кризис утомил буквально все слои населения. Не было сил ни протестовать по поводу Примакова, ни строиться в ком- мунистические колонны, ни даже обсуждать нового премьера. Премьер между тем всем нравился. Если оставить в сто- роне внутренние склоки в правительстве — а широкой пуб- лике они совершенно неинтересны, — перед телекамерами Степашин просто расцветал. Много ездил, встречался с гy- бернаторами. Активно, живо, с удовольствием проводил за- седания правительства. Произвел очень хорошее впечатле- ние на западных лидеров. Но самое главное — он создавал в обществе своим немножко наивным оптимизмом ту самую атмосферу, по которой все так соскучились, атмосферу пусть непрочной, но все-таки передышки. Широкие массы быстро восприняли этот импульс и... на время забыли о текущей политике. ...Однако главные силы вовсе не собирались разбегаться на каникулы. Все участники политического процесса были готовы к решающему сражению. И вскоре оно началось. После отставки, причины которой действительно не бы- ли очевидны для широких слоев общества, рейтинг Евгения Максимовича Примакова еще вырос — от двадцати процен- тов в мае до тридцати к июлю. Аналитики дружно заговори- ли о том, что с таким-то запасом прочности бывший премьер- министр может смело идти на думские выборы — конечно, во главе нового движения. А потом, как победитель, и на прези- дентские. Движение, позвавшее Примакова, очень быстро на- шлось. Его формальным и неформальным лидером был Юрий Михайлович Лужков. Оно называлось «Отечество», и на него были потрачены все ресурсы московского мэра. Лужков ездил по стране, лично встречался с региональными лидерами. Губернаторы, обеспокоенные отсутствием на го- ризонте сильного премьера, будущего центра власти, той пу- стотой, которая образовалась после отставки Примакова, начали быстро становиться под знамена московского мэра. Одна область, другая, третья, десятая, двадцатая бодро салю- товали своему новому «Отечеству». Идеологией движения стал центризм. Идейно-политическим рупором — «третья кнопка», или «новое центральное телевидение», финансиро- вавшееся также Лужковым. Казалось бы, центристы. Что ж тут плохого? На фоне раз- дробленных демократических сил, которые раз за разом про- игрывали коммунистам парламентские выборы, можно было бы только приветствовать и эту партию, и эту идеологию. Но... Критику политического оппонента, особенно в предвы- борный период, я понимаю и вполне приемлю. Это почти обязательная для цивилизованного общества политическая практика. Но когда идет не критика, а целенаправленное создание образа общенационального врага — извините. Вот это уже не нормальная предвыборная борьба, а советская пропаганда. Именно советские методы борьбы с политическим против- ником и были избраны промосковскими СМИ. Ельцинский режим продал Родину иностранному капи- талу. Это он виноват в том, что за рубеж вывозятся милли- арды долларов ежегодно. Это он создал систему коррупции. Это он устроил «геноцид русского народа», это он повинен в падении рождаемости, в катастрофическом положении оте- чественной науки и образования, медицины и культуры. Во- круг президента сложилась мафиозная семья, настоящий бандитский клан. ...Таково было содержание ежедневных политических программ третьего канала телевидения. Этот нехитрый на- бор идей транслировался, внедрялся в сознание по-разному: и дежурными клише, и конкретными «сенсационными» ра- зоблачениями — там украли завод, а там — целую нефтяную отрасль положили в карман. Темой номер один, конечно, бы- ла тесная связь Кремля и Бориса Березовского, этого поли- тического «монстра» современной России, который все и устроил из-за плеча Бориса Ельцина. Обвиняли, конечно, и в том, что я спровоцировал финансовый кризис (чуть ли не мировой), и в том, что едва ли не уничтожил «честного» про- курора Скуратова. Я пытался понять: неужели те, кто все это затеял, дума- ют, что именно такая грубая, топорная работа сможет прине- с им успех на выборах, доверие населения? Долгое время я пытался разобраться: что же произошло в наших отношениях с Юрием Михайловичем7 Ведь мы ко- гда-то были друзьями. Я с огромным уважением относился (и продолжаю, кстати, относиться) к его градостроительной деятельности, к его неутомимости и энергии. Мэр всегда поддерживал политический курс на реформы, на свободное предпринимательство, потому что именно этот курс давал ему возможность превратить Москву в красивый, благоустро- енный город, с чистыми улицами, сияющими витринами, с со- временной инфраструктурой. Город, в котором приятно жить. Но после невероятно помпезного, пышного 850-летия Москвы у мэра, очевидно, совсем закружилась голова. Он стал все больше вмешиваться в общероссийские полити- кие дела, при этом не желая замечать, по пословице, oг- ромных бревен в своем мэрском глазу. А бревна были не маленькие. Москва действительно со- бирала в местную казну такое количество денег с банков и форм, которые они вынуждены были платить именно Моск- кве а не стране, что хватало и на пышные празднества, и на невероятную архитектуру, и на политические амбиции. При этом мэр Москвы яростно отрицал все: и этот дикий налого- вый перекос, и мздоимство своих чиновников, и беспомощ- ность своей московской милиции. Не только отрицал, но и подавал в суд на журналистов после каждой критической публикации. Любил Лужков, разумеется, только тех журна- листов, которые боролись со мной. Суды аккуратно присуж- дали победу Лужкову — вероятно, «за явным преимущест- вом». Ведь судьи в Москве получают надбавку от московско- го правительства и поэтому зависят от мэрии. Все это я до поры до времени не замечал... просто из любви к нашему городу, из-за того, что московские эконо- мические реформы были для меня важнее отдельных адми- нистративных недостатков и политических заскоков неуто- мимого градоначальника. Однако во время осеннего кризиса 1998-го мне, после почти годичного перерыва в общении (в последний раз мы близко сталкивались как раз на праздновании юбилея Моск- вы в 1997-м), пришлось все же обратить внимание на изме- нения в личности Юрия Михайловича. Или на те его черты, которые я раньше просто не замечал. Не могу назвать это прямым лицемерием. Тем не менее в острых ситуациях, которые касались его лично, Юрий Ми- хайлович научился занимать удивительную позицию: внеш- не — принципиальность и искренность, а внутри — жесткий, абсолютно холодный расчет. ...Так случилось во время осеннего кризиса 98-го, когда Юрий Михайлович публично, перед телекамерами пообе- щал не мешать Черномырдину при его утверждении в Думе и не сдержал этого слова. Он ухитрился «не заметить» очевидного в деле Скуратова и сделал все от него зависящее, чтобы заблокировать его отставку. Наконец, он стал открыто нападать на президента. Летом началась кампания дискредитации меня и моей се- мьи, серия проплаченных публикаций в нашей, а потом и в за- рубежной прессе, причем именно в той прессе, которая многие годы была каналом «слива информации» для КГБ. И Лужков не погнушался немедленно выступить с официальным заявле- нием, в котором потребовал (именно так!) предъявить доказа- тельства моей невиновности. Говорил, что будет верить во все, пока не будет этих доказательств. Помнится, это меня особен- но поразило. А как же презумпция невиновности7 ...Я привык к оскорблениям в желтой прессе, в неразбор- чивой в средствах депутатской среде. Но еще никогда поли- тик федерального уровня не попирал мои человеческие пра- ва так грубо и беззастенчиво. Для меня очевидно: Лужков не мог не знать, что обо мне пишут заведомую ложь, ничем не доказанную и не подтверж- денную. Но видимо, азарт политического игрока заставил его не считаться с этим. ...Все это, наверное, было бы смешно. Но — при других обстоятельствах. По характеру Юрий Михайлович — совсем не политик. Все его «чрезвычайные» выступления — то по поводу защиты российского производителя, то по поводу Севастополя, то по поводу пересмотра итогов приватизации- вызывают у серьезных людей оторопь. Ценят, конечно, Луж- ковa москвичи, прощают все его политические слабости, но по причинам, очень далеким от политики. Просто москвичи, как и все нормальные люди, любят, когда о них заботятся. И мэр вполне мог бы и дальше заниматься любимым де- лом, любимым городом, я бы тоже его с удовольствием в этом поддерживал. Наверное, критиковал бы, но все-таки поддерживал. Но Москвы Лужкову было уже мало. Ему хо- телось гораздо большего. Летом 1999 года началось медленное сближение Прима- кова и Лужкова. Примаков, как всегда, отмалчивался, осто- рожничал. Лужков, пока еще на ощупь, пытался просчитать варианты: кто из них может быть при определенном раскладе президентом, кто премьером или лидером крупнейшей фрак- ции....Кстати, Лужков вовсе не собирался уступать дорогу отставному премьеру. Наоборот, расчет мэра был другим: «тя- желовес» Примаков со своим высоким рейтингом проклады- вает дорогу в Думу «Отечеству», Лужков консолидирует во- кpyr себя абсолютное большинство депутатов, становится премьером, а затем, автоматически, и президентом 2000 года. Этот тандем на выборах в Думу мог получить такой oг- лушительный перевес (тем более с коммунистами Примаков договариваться уже умел, и неплохо), что дальнейшие выбо- ры — президентские — теряли бы всякий смысл. Ведь если мои прогнозы верны и на выборах в Думу красно-розовые (коммунисты и «Отечество») возьмут твер- дое конституционное большинство, они сразу же получат не только колоссальное политическое преимущество, но и вполне легитимную возможность двумя третями голосов внести любые поправки в Конституцию! В частности, и от- менить институт президентства в стране. То есть президентские выборы им могут просто не пона- добиться... В любом случае они получат такой разгон, такой широ- кий маневр (в их руках будут судьба правительства, любые законопроекты, Уголовный, Гражданский, Налоговый кодек- сы), что дальнейшая борьба с ними станет просто бессмыслен- ной. Иными словами — все должно решиться не летом 2000-го, а осенью 1999-го. Оставалось буквально два-три месяца. |
| окончание |
| biblioluzh |
| мафия Луж бессмертна? |
